На фоне постоянных ракетных ударов армии Путина и фронтовых сводок часто на второй план отступает тот печальный факт, что сотни тысяч украинцев прямо сейчас проходят через унизительную и крайне опасную систему фильтрации. «Спецоперация» России началась со слов кремлевского вождя о «взятии украинского народа в заложники шайкой наркоманов и нацистов». Но она предсказуемо превратилась в преследование граждан Украины, которые оказались на захваченной оккупантом территории.

Когда перед вторжением, 22 февраля, западные разведки предупреждали о планах россиян создать фильтрационные лагеря, многим эти сигналы казались сгущением красок. Однако реальность оказалась страшнее предупреждений.

Как и где это происходит?

Пройти придирчивую проверку российских силовых органов и коллаборантов были вынуждены фактически все жители временно оккупированных территорий. Несмотря на откровенное нарушение международного права, россияне, ничуть не скрывая, развернули многоуровневую систему фильтрации граждан Украины на блокпостах, пограничных пунктах, в фильтрационных лагерях, тюрьмах и по месту проживания, на оккупированных территориях и в самой России.

Процесс «скрининга» людей сопровождается допросами, избиением, раздеванием, издевательствами, похищением и исчезновением людей. И убийствами. Бывшие участники АТО и пенсионеры, дети и активисты, патриоты и люди, еще сохранившие пиетет к России, — все они стали объектами проверки. Никто на временно оккупированных территориях (ВОТ) не мог избежать придирчивого внимания. Даже граждане, не имеющие никаких связей с ВСУ и теробороной, становятся мишенью оккупанта. На уровне международных организаций уже официально признано, что россияне ищут не только людей, связанных с военной сферой. Вылавливают всех, кто в своей стране считал себя ее гражданином и патриотом. Надел вышиванку ребенку в школу — добро пожаловать в ад.

Неизбирательной «денацификации» со стороны РФ подлежат обычно жители русскоязычных городов. Последний факт для нас не имеет никакого значения, поскольку Украина давно знает реальные мотивы преступлений России. Но одурманенному российскому обществу это обстоятельство, теоретически, должно было бы многое сказать о политике Путина. Пока же, как видим, оно продолжает довольствоваться ядом об «украинских нацистах».

Особо жестокой фильтрации подлежат граждане, пытающиеся вырваться на подконтрольную Украине территорию. Для многих наших соотечественников захваченные оккупантами родные города стали настоящей ловушкой. Как отмечает советник городского головы Мариуполя Петр Андрющенко, фильтрация в городе была жесточайшей, когда еще оставалась возможность эвакуироваться в свободную часть Украины.

Констатируя в обращении к Совету ООН по правам человека невозможность свободно въехать в Мариуполь и выехать из него, Верховный комиссар ООН Мишель Бачелет назвала основные проявления «денацификации» в процессе фильтрации. Она сопровождается своевольными решениями, запугиванием и унижением, которые можно приравнять к жестокому обращению. Фиксируются случаи разделения семей и нарушение неприкосновенности частной жизни. Верховный комиссар встревожена риском задержания тех, кто не проходит фильтрацию, и жестокого обращения с ними. «Мужчины исчезли после того, как их направили в фильтрационные лагеря», — за этими сухими фактами, упомянутыми в одном из комментариев ООН, стоят трагедии украинских семей и непростительные преступления.

В большом «пакете» издевательств над украинцами правозащитники — от европейских до российских — зафиксировали сексуальные домогательства и угрозы сексуальным насилием. К сожалению, путинский режим целенаправленно атакует украинских детей. Кроме «паспортизации» и вывоза детей в Россию, похищения сирот и принудительного обучения русскому языку в «образовательных» лагерях, детей отнимали у задержанных родителей или селили совместно со взрослыми в ужасных фильтрационных лагерях.

Усеянные фильтрационными лагерями донецкие и луганские земли находятся в центре публичного внимания, но подобные практики оккупант применяет и в Запорожской, Харьковской и Херсонской областях. Везде людей пропускают через фильтрацию, у них берут отпечатки пальцев. Запрещая выезжать на подконтрольную Украине территорию, оккупанты заставляют граждан бежать из зоны боевых действий в Россию. Фактически людям грозят фильтрация перед выездом из опасной территории, депортация в Россию и перспектива стать мишенью ФСБ уже на территории государства-агрессора. Депортация фильтрацией погоняет.

«Самая страшная проблема — исчезновение людей во время прохождения границы» — эта фраза местной правозащитницы Светланы Ганнушкиной вызвала резонанс даже в российских СМИ. «Это все обоснованно, понадобится раздевать — будут», — так отреагировал на сообщение об издевательствах над украинцами представитель ФСБ. У них всегда все обоснованно. «Защищают» Донбасс путем его полного уничтожения, «освобождают» украинцев в лагерях и тюрьмах, «денацифицируют» Украину методами рашизма.

Как и положено оккупанту, он выдает жертвам фильтрации аусвайсы для передвижения по лагерям, оккупированным территориям или для выезда за пределы захваченных громад. Для тех, кто не смог пройти проверку ФСБ и оккупационной администрации, подготовлены специальные тюрьмы. По оценкам генерального прокурора Украины Ирины Венедиктовой, только на территории Донецкой и Луганской областей функционирует 200 постоянных и временных мест незаконного удержания плененных военнослужащих и гражданских лиц, включительно с журналистами и волонтерами. В этих тюрьмах, куда может попасть любой «отфильтрованный», большинство граждан подвергались истязаниям и нечеловеческому обращению. У Офиса Верховного комиссара ООН по правам человека есть данные об удержании людей, не прошедших фильтрацию, в Оленовке и Донецке, в частности в жуткой тюрьме «Изоляция». Количество граждан, не переживших российскую проверку, точно неизвестно и, к сожалению, вряд ли когда-то можно будет его установить.

Зачем нужна фильтрация?

Выстраивание разветвленной, многоуровневой и массовой системы фильтрации гражданского населения заставляет задуматься, зачем она нужна России. До полномасштабного вторжения в феврале 2022 года фильтрацию оккупант применял в отдельных районах Донецкой и Луганской областей, но она не была такой масштабной. Тогда у граждан оставалась возможность относительно безопасно передвигаться между ВОТ и свободной территорией Украины. Теперь такой возможности уже нет.

Почему оккупант усилил репрессивную практику? С одной стороны, ответ очевиден. За счет гражданских лиц Россия планировала и планирует увеличивать «обменный фонд», выдавая активистов, должностных лиц местного самоуправления и обычных граждан за диверсантов, агентов украинских спецслужб и партизан. Практика «раздувания» списка на обмен за счет гражданских уже стала визиткой россиян, которую они используют все активнее. Станислав Мирошниченко, журналист «Медийной инициативы за права человека» и исследователь российской фильтрации, отмечает, что для россиян неважно гражданское лицо перед ними или военное. Они называют всех военными именно для того, чтобы включить их в обменный фонд. Были случаи, когда они хватали гражданских, переодевали в военную форму и имитировали их принадлежность к военным формированиям.

Вторжение на территорию областей, которые Россия с 2014 года планировала «защищать», показало, что оккупант сам боится необходимости защищаться от «освобожденного» населения. Как только оккупанты зашли, например, в Харьковскую область, они сразу сообщили о введении фильтрационных мер и прямо объявили их цель: не допустить, чтобы местные помогали ВСУ.

Оккупационные режимы на новозахваченных украинских территориях стоят на глиняных ногах, подпертых варварским просеиванием всех потенциальных угроз. Для того чтобы стать вызовом для маргинальных оккупационных режимов, не надо быть партизаном или передавать данные украинским органам. Как свидетельствуют периодические истерики местных коллаборантов, режим начинает нервничать, когда люди просто отказываются учить своих детей по российским программам или продолжают работать на законных, а не выдуманных оккупантом коммунальных предприятиях. Отсутствие поддержки вторжения со стороны местного населения и катастрофический дефицит кадров для оккупационных администраций компенсируется репрессивной системой фильтрации и созданием атмосферы тотального страха. Кроме выявления «буйных» и потенциальных «революционеров», Россия боится появления в будущем настоящего партизанского движения и старается бить на опережение.

С помощью фильтрации и запрета свободно выехать на подконтрольные Украине территории россияне стараются одномоментно разорвать все связи между украинскими согражданами. То, к чему оккупанты в ОРДЛО пришли за годы, российский агрессор реализовал в считанные недели. Таргетирование гражданских и поспешность в возведении стен между свободными и оккупированными территориями свидетельствуют о слабости позиции России. Впрочем, к сожалению, от констатации неуверенности и комплексов агрессора людям легче не становится. Именно по ним проходит каток репрессий, запугивания и унизительной проверки со всеми худшими последствиями.

Фильтрационные лагеря и меры имеют и коммерческое измерение. Введение тотальной проверки граждан Украины стало для оккупационных администраций и военных подразделений агрессора стабильным источником заработка и наживы. Известная на весь мир заинтересованность агрессора в стиральных машинах проявилась и во время фильтрационных мер. Выбивание денег из граждан за прохождение проверки стало такой же обыденностью, как и избиение или раздевание. В Рубежном Луганской области, например, можно было откупиться от садистов за 100 долларов США. Но, как отмечают местные, возможность договориться на денежной основе для многих была спасительной соломинкой. Уже упомянутый Петр Андрющенко считает, что людям надо искать выход на контакты, которые помогают безболезненно пройти фильтрацию. «Сейчас уже есть пути, как можно весьма безопасно ее пройти, что не представляет большой тайны в городах, где это делается. Поэтому надо искать этот источник и идти именно таким путем», — рекомендует гражданским лицам советник мариупольского городского головы.

Путинцы не были бы путинцами, если бы не воспользовались своими же преступлениями для пропаганды. Пропустив миллионы граждан Украины через ужасную фильтрацию, они призывают их не ехать на свободные территории, ссылаясь на… угрозы фильтрации. Эксперимент по созданию новой нормальности в сознании людей направлен на то, чтобы они опустили руки и не мечтали о возвращении к безопасной жизни. Россияне активно мониторят заявления украинских чиновников о мерах безопасности и лживо подают их населению как доказательство того, что Украина прибегает к аналогичным действиям. Циничная российская дезинформация запуганных граждан требует информационного противодействия со стороны Украинского государства.

Чего в первую очередь ждут россияне от «фильтрации гражданских»?

«Многопрофильность» российской системы «фильтрации» гражданских лиц не должна омрачать первоочередную цель россиян. Унизительной проверкой граждан они внедряют свою идеологию. Идеологию уничтожения права на существование всего украинского. Об украиноненавистническом подходе лучше всего свидетельствуют слова тех, кто прошел саму фильтрацию.

«... Спрашивали об отношении к украинскому языку, насколько на нем общаетесь, довольна ли, что людей на Донбассе заставляли говорить на украинском… Они нас освобождают от Украины», — рассказывает жительница Рубежного Юлия Пустовит. Так, по замыслу российских нацистов, успешно пройти фильтрацию может тот, кто откажется от страны своего рождения, своего языка, патриотических чувств и, по сути, от всей своей жизни.

В сочетании с гуманитарной политикой на ВОТ Россия неприкрыто демонстрирует позицию: украинцы не имеют права на существование. «Садистские зверства и целенаправленный процесс «фильтрации» вполне могут иметь цель. Особенно если этой целью является отрицание самой концепции украинской государственности в районах, которые РФ сейчас контролирует, чтобы легче поглотить эти части Украины», — еще в мае метко охарактеризовал политику России посол США в ОБСЕ Майкл Карпентер. Об этом обстоятельстве российской «спецоперации» нужно всегда помнить тем, кто хочет мира с Россией за счет территориальных уступок Украины.

Заметил ли мир трагедию фильтрации украинцев?

И да, и нет. Мировые медиа и политики говорят о преступной практике россиян, но большинство констатирует невозможность повлиять на ситуацию. Преступления уже стали обыденностью. Есть угроза, что их будут воспринимать как неминуемые последствия войны. Важно продолжать искать способы спасения людей. Международные организации должны настойчивее требовать доступа на оккупированные территории и изгнать государство-оккупанта из солидных международных учреждений, где после всех преступлений оно не имеет права быть.

«ОБСЕ должна сделать выбор: позволить РФ разрушать организацию или найти способ приостановить ее полномочия», — с такими словами обратился недавно министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба к ежегодной конференции ОБСЕ по вопросам безопасности. Правоохранительные органы Украины должны продемонстрировать высокие стандарты документирования и расследования преступлений против граждан, совершенных во время оккупационной «фильтрации». Для этого нужно создать реальную систему сбора свидетельств граждан как внутри страны, так и среди украинских беженцев. Чиновникам следует как можно быстрее снять бюрократические преграды для возвращения украинцев из России. Главное — не воспринимать преступления как обыденность.