Одна из самых успешных тенниситок в истории страны, 26 ракетка мира Марта Костюк после окончания сезона посетила Украину, где вместе со своим фондом представила ряд новых проектов, в частности обучение теннису на уроке физкультуры во львовских школах, а также рассказала о жизни, тренировках и вызовах в условиях полномасштабной войны. Несмотря на нерешительность WTA, Костюк вместе с Лесей Цуренко с первых дней вторжения РФ в феврале 2022-го боролась за отстранение представителей стран-агрессорок или хотя бы честную позицию каждого из них.

Марта призналась, как повлияла на нее полномасштабная война и насколько сильно весь тот ужас, что происходит дома, изменил ее саму.

– Я – очень эмпатичный человек, мне в целом невероятно сложно переживать горе других людей. А этого горя, к сожалению, сейчас очень много. У меня было выступление во Львове несколько дней назад. И если гимн я продержалась, то минуту молчания уже нет. И когда пришла очередь моей речи, я не смогла сдержать слез, потому что для меня находиться здесь и смотреть на глаза этих всех учителей, на ваши глаза, на глаза детей... Я очень глубоко переживаю это.

Мне невероятно сложно представить, как здесь вообще можно жить, хотя моя семья находится в Украине. И это какие-то просто титанические люди. Я очень люблю Украину, я очень хочу здесь жить, я очень хочу сюда вернуться и чтобы мои дети здесь жили. И мне было очень сложно в начале полномасштабной войны, я вообще не могла играть.

Но, наверное, благодаря войне, я пошла к психотерапевту и нашла того, который мне подошел, который изменил мою жизнь. Хотя я бы сказала, что изменила ее сама благодаря психотерапевту. Но суть вопроса в том, что я стараюсь использовать просто все, что случается, чтобы сделать себя сильнее и лучше. Иногда получается, иногда – нет, но я бы не была здесь сегодня, если бы не война. Возможно, моя карьера сложилась бы гораздо лучше, возможно – гораздо хуже, я уже этого не узнаю.

Однако с профессиональной точки зрения – это сложно, потому что у тебя фактически три работы. Поскольку я хочу быть осведомленной в этом вопросе, хочу понимать, что происходит в моей стране и не хочу разговаривать со СМИ на какие-то темы, о которых вообще не имею никакого представления. Иногда это сложно, потому что мне все говорят, мол, не читай новости, не смотри новости, потому что твой мозг не понимает, что ты находишься в безопасности, ты его как бы накручиваешь, подвергаешь этой опасности.

Но мне это важно, я хочу об этом говорить и нести какой-то смысл. То есть не просто повторять какие-то фразы, или то, что мне сказали, а говорить именно от себя. У меня был хороший опыт выступления в Верховной Раде, и он останется со мной навсегда, и эту планочку мне надо держать (улыбается).

Я бы не стала такой осведомленной, наверное, и я бы не стала такой сознательной, если бы не началась война. Имею в виду относительно важности социальных вопросов, которые не поднимаются в обществе. Думаю, что война изменила всех украинцев. Кого-то больше, кого-то – меньше, но я хочу, чтобы люди также смотрели на эту положительную сторону, которую можно вынести из всего этого ужаса.

– Полномасштабная война продолжается уже почти четыре года, и за это время многое произошло в туре, мы видели немало скандалов в отношении украинцев. А сейчас все больше распространяется мнение, что россиянам и белорусам надо вернуть флаги. А как сейчас плачутся в туре украинские теннисистки? Чаще сталкиваетесь с пониманием нашей ситуации или наоборот? – И у WTА, и у ATP изначальная задача была сделать так, чтобы война не началась в самом туре. И они ее как бы остановили – сделали нейтральный флаг из-за нашего обращения на пятый день войны, потому что они молчали. Элина Свитолина на тот момент была в декрете, поэтому я и Леся Цуренко приложили очень много усилий, чтобы убрать представителей стран-агрессорок из тура.

К сожалению, у нас это не получилось, потому что мы не могли никак обойти ни правила, ни законы. Они апеллировали, что индивидуальные игроки не несут ответственности за действия их государств. И мы добивались хотя бы какой-то их позиции. Публичной. Ведь ты представляешь страну-агрессора, и должен иметь хотя бы какую-то позицию. Даже если ты их поддерживаешь – окей, это твое право, скажи, чтобы люди об этом знали.

Этого не случилось. Лишь единицы это сделали. Но вы можете видеть, что многие меняют гражданство. Что, как мне кажется, положительный знак. Я думаю, окей, она ничего даже не сказала о войне, но она уже сделала этот невероятный шаг. Она уже не представляет эту страну и, наверное, никогда не будет ее представлять. И для нас, в целом, это победа. И даже если они играют под нейтральным флагом, это создает какой-то дискомфорт, люди это видят.

Когда началась война, у меня не было такой команды, как сейчас, у меня не было таких знаний, чтобы делать те вещи, которые я делаю сегодня. Я была 19-летней девочкой, которая пыталась сделать все, что могла. Мне это стоило очень много сил и здоровья, но я тем не менее я этим занималась, потому что для меня, как для человека, было недопустимо то, что это происходит.

Я буду стараться делать все, что в моих силах и буду привлекать все инстанции, которые могут повлиять на то, чтобы им не вернули их флаги. Но мы не имеем гарантии, что этого не произойдет. Рано или поздно мы все понимаем, это случится. Я надеюсь, что этот момент наступит как можно позже. А еще лучше до того победить.

– На фоне тех россиян и белорусов, кто молчал после начала полномасштабного вторжения, есть кейс Дарьи Касаткиной, позиция которой всегда была последовательной. Она сменила гражданство, сейчас выступает за Австралию. Вы играли с ней в этом году и пожали руку. Скажите, как-то проговаривали ли вы с ней это вне корта? – У меня ни с кем из теннисистов стран-агрессорок нет никаких отношений, и с ней в том числе. И сейчас тоже. У меня особо в коммуникации с ней ничего не изменилось. Просто я уважаю человека из-за его позиции, которую он ей озвучил, что он отказался от своего гражданства. Мне этого достаточно, чтобы уважать человека.

Но это не значит, что сразу побегу с ней обниматься, мол, как же я ждала три с половиной года, чтобы с тобой подружиться. Нет. Она – хорошая девушка, моя коллега, но мои отношения с ней не изменились.